Митра vs Иисуса

Эта тема (Митра и Иисус) уже рассматривалась у нас на сайте, однако считаем важным дать апологетам христианства более подробный разбор бредовых «аргументов» противников христианства о так называемых «заимствованиях» из язычества[1]. При чтении надо делать поправку на то, что автор не православный. Примечания сайта выделены курсивом.

Действительно ли мистерии митраизма повлияли на христианство?

Джеймс П. Холдинг.

Во времена Римской империи митраизм был, вероятно, ведущим соперником христианства в борьбе за умы и сердца людей. На сегодняшний день митраизм не существует как религия, но все же «соперничает» с христианством, но уже в другом плане: теперь многочисленные приверженцы теории «подражания язычеству» считают его в качестве основного источника возникновения христианства.

Главной сторонницей данного взгляда является С. Ачарья (Дороти Милн Мёрдок), раскрывающая в своем внушительном опусе «Заговор Христа» более десятка пунктов, которые, предположительно, совпадают у Христа и Митры, и которые христианство якобы заимствовало для создания персонажа Христа. Некоторые из этих пунктов она в дальнейшем отстаивает в книге под названием «Солнца Бога, – Кришна, Будда и Христос, – разоблачение», которая в настоящее время представлена лишь отдельными главами на ее Интернет-странице. Вот эти пункты:

1. Митра был рожден девой 25 декабря в пещере; его рождение сопровождалось посещением пастухов.
2. Он считался великим путешествующим учителем и мастером.
3. У него было 12 спутников или учеников.
4. Последователям Митры было обещано бессмертие.
5. Он совершал чудеса.
6. Митра принес себя в жертву в качестве «великого быка Солнца» ради мира на земле.
7. Он был похоронен в гробнице и восстал через три дня.
8. Его воскресение праздновалось каждый год.
9. Его называли «Добрым Пастырем» и отождествляли как с Агнцем, так и со Львом.
10. Он считался «Дорогой, Правдой и Светом», а также «Логосом», «Искупителем», «Спасителем» и «Мессией».
11. Его священным днем было воскресенье, «День Господина», сотни лет до появления Христа.
12. Митре было посвящено празднество, которое впоследствии превратилось в Пасху.
13. Его религия содержала евхаристию или «Ужин Господина», на котором Митра сказал: «Тот, кто не вкусит моего тела и не выпьет моей крови, чтобы стать со мною одной плотью, не спасется».
14. Его ежегодное жертвоприношение – пасхальный Агнец волхвов, символическое искупление или обет о духовном и физическом возрождении.
15. Приводятся слова Самюэля Голдинга, который сказал, что слова 1Кор. 10:4 являются «точной копией слов из митраических священных книг, с той только разницей, что вместо имени Митры используется имя Христа».
16. Цитируется «Католическая энциклопедия», в которой говорится, что митраистские службы служились «отцами», что «главный из отцов, что-то вроде Папы, который всегда жил в Риме, именовался «Патером Патратусом» (Отцом Отцов)».

Целью данной работы будет попытка предложить обзор митраистских верований, а также проанализировать каждое из вышеизложенных заявлений с точки зрения их достоверности. Однако, для того, чтобы заложить некий фундамент исследования, необходимо рассмотреть, что произошло в сфере изучения митраизма за последние несколько десятилетий. Здесь необходимо несколько предостеречь читателя, чтобы помочь ему детально разобраться, каким образом такие критики как С. Ачарья используют источники в своих целях, и чего можно ожидать в дальнейших сопоставлениях.

От Кюмона до Уланси: революция в изучении митраизма.

В 1975 г. ученый-исследователь митраизма Джон Хиннелс отмечал с сожалением «ту особую сложность изучения и совершенствования одним ученым всех необходимых сфер», – лингвистики, антропологии, истории (индийской, иранской и римской), археологии, иконографии, социологии, – для того, чтобы профессионально изучать митраизм. Хиннелс, конечно же, попадает в точку этим замечанием; мы заметили то же самое относительно исследования Библии. Но, так как митраизм является относительно мертвой религией, то нет ничего подобного семинариям, которые поддерживали бы пламя изучения митраизма, и нет длительной истории «Отцов митраизма», написавших объемные тома и размышления о Митре. Поэтому неудивительно, что в течение длительного времени, с конца 19 в. до середины 20 в. в мире был только один человек, которого можно было считать действительным знатоком митраизма – и этим человеком был Франц Кюмон.

Кюмон отталкивался от положения, что верования митраизма были продолжительным, относительно неизменным полотном, начиная с его ранней истории и до римского периода. Первым сохранившимся упоминанием о божестве с именем Митра становится запись о боге, призванном при подписании договора, датируемого 1400 до н.э. [Hinn.MS, ix]. Впоследствии он становится одним из нескольких индо-иранских богов; он известен тем, что отдает приказы, собирает людей и выстраивает их, – вероятно, с некоторым военным подтекстом. Он также появляется в качестве репрезентанта понятия верности – одной из многих таких абстракций и персонификаций добродетелей древнего Востока, как, например, Бхага – бог щедрости, или Ариаман – бог гостеприимства (если хотите, можете считать их эдакими Медведями-Хранителями божественного уровня). В этом качестве Митра был тем самым парнем, который ходил повсюду и раздавал наказания тем, кто нарушал договоры или соглашения. Он был «хранителем правды», «самым дорогим для людей», тем, «чьи длинные руки хватают лжеца», кто «никого не обижает и дружит со всеми», тем, кто был всеведущим и все видящим,  – солнце было его «оком», смотрящим на мир. Митра также отвечал за дождь, растительность и здоровье, – так как в сознании древнего восточного человека – именно моральное поведение человека (в особенности правителя) определяет благосостояние государства и приносит способствующие плодородию климатические условия. Если правитель вашей страны нарушил договор, то вам следовало бы собирать вещи, если вы являлись земледельцем, так как вскоре должен был появиться Митра на своей колеснице с головой вепря (сопровождаемый закадычным другом, представляющим Победу), провести расследование и расставить все по своим местам. [MS.27-51]. В других случаях Митра появлялся вместе с божеством, названным Варуна, которое превосходило Митру. Варуна был богом, ответственным за помощь в обработке и выращивании риса (хотя рис, «поспевающий в необработанной земле», был делом Митры), таким образом вдвоем они контролировали сельскохозяйственные сферы человеческой жизни.

Древний Митра был отличным парнем. Господин Договора, Борец за Правду. Мирный, благодушный, защищающий, обеспечивающий хорошим жильем и стадом, не поддающийся на провокацию. Позже в арийской истории он действительно приобрел больше воинских черт (до этого, он, в основном, оставлял «разборки» Варуне), но затем он опять вернулся к пацифизму. Потом появился Зороастризм, и у Митры появились новые обязанности. Он служил посредником между Ормуздом и Ариманом, хорошим и плохим богами дуалистического зороастризма; но в то же время, он подвергся некоторому понижению в должности, так как стал входить в группу из семи низших по уровню yazat’ов, которые служили высшим божествам [Cum.MM, 5], и получил особые обязанности, такие как: сопровождение демонов в ад и сопровождение душ в зороастрийский рай.

Затем в течение некоторого времени Митру оставляют в покое. Вплоть до первого века до н.э. Митра все еще ассоциируется с солнцем вместе с Аполлоном и Гермесом [MS.129]. Итак, откуда все эти утверждения? Проблема в том, что Кюмон был абсолютно неправ, утверждая, что самый древний (мы назовем его иранским) митраизм существовал непрерывно и перешел в римский митраизм. Так как, видите ли, римский Митра был наиболее известен тем, что убил быка; и все же нет никакого указания на то, что иранский Митра когда-либо по какой-то причине посещал стойло для быков [MS, xiii]. Римский Митра совершенно не интересовался соблюдением договоров или сопровождением демонов в ад. (Скорее всего потому, что демоны практикуют подкуп (шутка юмора)). Что еще более усложняет дело, его последователи в Иране, в отличие от митраистов-римлян, не поклонялись ему в пещероподобных комнатах (хотя Порфирий ошибочно полагал, что Зороастр, предполагаемый основатель культа, был также и основоположником идеи о пещере как образе космоса — Beck.PO, 8), не создавали степеней посвященности и не хранили секретность [Ulan.OMM, 8]. Просто не существует никакой прочной связи между этими двумя верованиями, кроме имени центрального божества, некоторой терминологии и астрологических знаний определенного толка, которые и так широко заимствовались Римской империей из Вавилона [Beck.PO, 87].

Тем не менее, вследствие того, что Кюмон был убежден в непрерывности, в последовательной смене этих религий, он предположил (например), что иранский Митра, должно быть, где-то в какой-то момент убил быка, и он соответственно подогнал доказательства под эту теорию, изо всех сил стараясь найти хоть где-нибудь какой-либо иранский миф, повествующий об убийстве быка (которое было совершено не Митрой, а Ариманом), и полагая, что существовала некая связь или неизвестная история, в которой иранский Митра убивает быка. Ученик Кюмона Вермасерен [Ver.MSG, 17-18] также пытался найти некую связь, но самым близким, из того, что ему удалось разыскать, был рассказ, в котором Сома, бог жизни (который, будучи дождем, описывался как семя того священного быка, удобряющее землю) был убит сонмом богов, в который входил и Митра – который отрицательно отнесся к этой идее и его пришлось убеждать поддержать этот приговор. Проще говоря, римский Митра нисколько не походил на иранского. Он был щеголем, носил фригийскую шапочку (типичный головной убор для жителей Востока тех дней) и разлетающуюся накидку, которая заставила бы Супермена позеленеть от зависти. Он заколол космического быка и завоевал поклонение и уважение бога-солнца. Он заводил новых друзей, в убийстве быка ему помогали животные (кто протягивал ему лапу, а кто – коготь), а также два близнеца, несших факелы, которые могли сойти за его сыновей. Если это и был иранский Митра, то он, очевидно, в какой-то момент жизни испытал кризис среднего возраста (автор жжет). Прежней осталась лишь непрочная связь с солнцем, которая существовала у многих божеств.

К моменту Первого международного конгресса исследователей митраизма в начале 70-х гг. (XX в.) недостаток доказательств непрерывности иранско-римского митраизма привел ученых к заключению, что римский митраизм был «создан вновь на основе древних иранских имен и особенностей, используемых в качестве экзотического налета для придания соответствующего эзотерического облика мистическому культу» [MS, xiii], а также, что римский митраизм был митраизмом только по своему названию, просто новой системой, воспользовавшейся именем древнего восточного божества с целью привлечения городского населения Римской империи, считавшего Восток с его загадками соблазнительно-мистическим. Представьте себе пересмотр старой религии, подгонку к новым вкусам, все, что вы оставляете – лишь имя божества! И что же это за новая религия? Многие годы ученые-митраисты пытались разгадать значение сцены убийства быка; проблема состояла в том, как мы уже отметили, что митраисты оставили картинки без подписей. Поэтому в 70-х гг. один из исследователей митраизма сожалел, о том, что: «в настоящий момент наши знания об общих и местных культовых служениях (обрядах, церемониях празднования и даже об идеологии) основываются больше на догадках, чем на фактах» [MS.437].

Сам Кюмон заметил в 50-х гг.: «Священные книги, содержащие молитвы, произносимые или пропеваемые во время [митраистских] служб, ритуал посвящения, церемонии празднования, исчезли, не оставив, практически, ни следа. [Мы] знаем эзотерические дисциплины Таинств только из нескольких неблагоразумных поступков» [Cum.MM, 150, 152].

Но вскоре исследователи митраизма заметили кое-что (или, скорее, вновь обнаружили нечто, впервые заявленное в 1869 г., что Кюмон, в силу своей необъективности, не заметил — Ulan.OMM, 15) в сцене убийства быка: различные люди, животные и другие фигуры складывались в звездную карту! Бык соотносился с Тельцом, скорпион совпадал с созвездием Скорпиона, собака совпадала с созвездием Пса и т.д. Чему соответствовал Митра, решали несколько дольше; в начале Спидель говорил о соотношении с Орионом [Spie.MO], но Уланси настоял на том, что Митра здесь идентифицируется с Персеем [Ulan.OMM, 26ff], и что римский митраизм был основан на «революционном» открытии древней астрономии (которая в те времена была тесно связана с астрологией), суть которого была в том, что «вся космическая структура движется таким образом, о котором никто до этого не знал»,  – этот процесс мы теперь называем предварением/прецессией равноденствий. Если принять во внимание убеждение стоиков в том, что божественное существо является «источником любой естественной силы», то, что силы природы олицетворялись в форме мифических божественных образов, а также то, что культ зародился в городе Тарсусе [ранее — Тарс], долгое время находившемся под влиянием Персии и в котором Персей считался главным божеством, – то Персей был идеальным вариантом. Однако последователи культа не хотели, чтобы об этом знали все, поэтому, как полагает Уланси, они выбрали имя Митры (одного из персидских богов), с одной стороны, чтобы скрыть личность Персея (которого часто связывали с Персией), а с другой стороны, из-за союза сицилийских пиратов, которые первыми познакомили римлян с митраизмом, с одним из лидеров Малой Азии – Митридатом («данный Митрой») [Ulan.OMM, 89]. Эта история напоминает запутанную паутину.

С какой целью я сделал это отступление? Моей целью было предупредить читателя о необходимости быть настороже в тех случаях, когда какой-либо автор заявляет об аналогичности митраизма и христианства. Внимательно проверяйте источники, на которые они ссылаются. Если, как в случае с С. Ачарией, они цитируют источники периода Кюмона или до него, то существует возможность, что они либо используют очень устаревшие сведения, либо полагаются на псевдонаучное мнение (т.е. на работы ученых до Кюмона, таких как Кинг, Лайярд и Робертсон). Более того, если они утверждают что-либо определенное о верованиях митраистов, то они, скорее всего, ошибаются и основывают это утверждение на догадках того, кто-либо не является специалистом по митраизму (как, например, делают Фрек и Ганди в «Тайнах Иисуса»), либо того, чьи источники информации безнадежно устарели.

Исследователи митраизма, видите ли, не настаивают на том, что христианство позаимствовало философию митраизма, и они не находят подтверждения такому заимствованию, за исключением одного: «Единственной областью, в которой мы можем детально проследить степень заимствования христианства у митраизма, является искусство» [MS.508n]. Заметьте, что здесь мы говорим не об апостольском христианстве, но о христианстве 3 и 4 веков … . [Далее идут некорректные и неубедительные сравнения некоторых сюжетов позднейшего христианского искусства (не 3-4 веков!) и митраистской живописи. Сам митраизм к тому времени уже фактически перестал существовать – weren.ru].[2]

Вспомните, насколько популярен сейчас Покемон, а затем представьте себе церковь создающую похожую игрушку,[3] хотя в этом случае нельзя возмущаться по поводу заимствования, так как это происходило в век, когда живопись была подражательной, была видом щегольства, приобретшего форму соревнования, и церковь была не единственной на поле сражения. Более того, не имели место ни обмен, ни кража идеологии.

Что касается других параллелей, то в конце 60-х, до наступления эры астрологического тезиса, было выдвинуто положение о «возможности влияния митраизма», проявляющегося «во многих аспектах»; и затем опять было сказано, что идея о том, что митраизм позаимствовал что-то у христианства, «не получила серьезного внимания» [Lae.MO, 86].[4] Более вероятным считается вариант, при котором обе эти системы «могли соответствовать условиям Рима того времени, общественной необходимости и теологическим поискам, не зная о существовании друг друга. Как и во многих других примерах философии и литературы, параллельные идеи и социальные образцы могут появляться независимо друг от друга как «новые» элементы с действительным осознанием этой новизны» [ibid.]. Но такие параллели были едва упомянуты вслед за появлением астрологического тезиса. На сегодняшний день (включая и Кюмона) параллели, проводимые (профессиональными исследователями митраизма) между этими двумя верами, являются практически полностью либо «универсальными» религиозными чертами (т.е. у обеих есть нравственный код, а у какой религии нет!?)), либо социологическими: обе быстро распространялись из-за «политического единства и моральной анархии Империи» [Cum.MM, 188-9]. У обеих религий было много последователей из низших слоев. (И, конечно, также приводятся многочисленные отличия: христианству отдавали предпочтение те районы города, где обитала еврейская диаспора, тогда как митраизм был безразличен к иудаизму и был популярен в сельской местности; митраизм привлекал рабов, воинов и функционеров, в отличие от широкой популярности христианства; и т.д.).

Вы можете спросить, знакомы ли приверженцы теории подражания с этими новыми исследованиями митраизма, проведенными учеными-митраистами, и что они обо всем этом думают. Да, они постепенно знакомятся с ними; но что они думают – это тайна. В своих последних работах Ачарья говорит о тезисе звездной карты и о недостатке сведений о том, что Митра когда-либо убивал быка в свой иранский период:

«Этот довод, в основном, неубедителен, и создается впечатление, что он мотивирован отрицательной реакцией христиан, пытающихся развеять обоснованное убеждение, что христианство позаимствовало у митраизма многие подходившие ему детали».

Когда таких ученых как Уланси безоговорочно обвиняют, как здесь, в том, что их «мотивом была отрицательная реакция христиан» (или где-либо еще в том, что они являются христианами в глубине души), то очевидно, что приверженцы теории подражания впадают в отчаяние. Исходя из этого уверенного заявления можно было бы подумать, что Ачарья посетила Иран и обнаружила десятки изображений Митры, убивающего быка, датированных 500 годом до н.э., а также неподалеку в пыли отпечатки ступней, идентичных ступням Апостолов Иисуса Христа (жжет не по-детски). Конечно, она ничего подобного не нашла. Вместо этого, нам говорят, что «в действительности, мотив и ритуал заклания быка существовал во многих культурах дохристианской эры, независимо от того, были ли они запечатлены в литературе или иконографии Персии». Никто не сомневается в существовании мотива убийства быка; вопрос в том, совершал ли его Митра в эпоху, предшествующую Римской Империи, а другие примеры теряют в этом контексте весь смысл. Уланси показывает, что деяние Митры имело отношение к открытию прецессии равноденствий; Ачарья отвечает, что: «В действительности, мотив быка является отражением Века Тельца, около 4500-2300 гг. до н.э., одного из 2150-летнего периода, образуемого прецессией равноденствий. Ученые предполагают, что прецессия равноденствий была «открыта» только во втором веке до н.э. греческим ученым Гиппархом; тем не менее, совершенно очевидно, что прецессия была хорошо известна правящей элите и группировке священников за столетия до ее предполагаемого «открытия». Многочисленные археологические данные свидетельствуют о том, что в древности люди следовали прецессионным эрам». 

Утверждая это, Ачарья, прежде всего, встает в оппозицию не только к Уланси, но, как утверждает сам Уланси, к историкам естественных наук, которые единогласно считают Гиппарха первооткрывателем прецессии [Ulan.OMM, 76], а также она противостоит свидетельству Аристотеля и других о том, что до Гиппарха о прецессии не знали [ibid., 79]. В основу доводов она ставит неизвестных и безымянных «правящую элиту» и «священников», которые якобы знали о прецессии; однако, когда дело доходит до подробностей, она может предложить лишь один пример: «Изменения между веками Тельца и Овна отмечены даже в Библии, в Исходе, глава 12, где Моисей учреждает жертвоприношение ягненка или барана вместо быка». Затруднение здесь состоит в том, что даже если это справедливо, то события следуют не в том порядке, если Уланси прав: если Исход символизирует прецессию, то в жертву должен был приноситься бык, а не баран, и не наоборот, так как, согласно записям Уланси, бык был принесен в жертву около 300 г. до н.э. Конечно, это не играет никакой роли, так как Исход, глава 12, – осуществление Пасхального агнца, – ничего не говорит о быках, ни как используемых «вместо», ни в каком-либо другом смысле, а ягненок не является барашком, даже под влиянием бурной фантазии. Здесь Ачарья пускает мыльные пузыри. То, что «Дюпуи, как и Волни, настаивал на идентификации», – лишь ничего не значащее личное восприятие их биографии. Также ничем не обоснованы буйные фантазии Бансена; «Как и Ормузд, Митра представлен разъезжающим верхом на быке, Иегова также, согласно описаниям, ездил на херувиме, серафиме или быке». Нет никаких изображений Митры, разъезжающего на быке; он убивает быка, сидя на нем верхом; с другой стороны, в случае с Иеговой, путешествующем на херувиме, где, когда и как лингвистически он превращается в «быка»? Мифы о солнце, в которых другие боги, не имеющие отношения к Митре (например, Апис и др.), изображаются в виде быков или называются быками, а также жертвоприношения быков в различных местах никак не связаны с данным вопросом; голословное утверждение о том, что они «по своей сущности схожи с мотивом Митры, заколовшего быка», и цитирование единомышленника не приближает их к Митре, в силу того, что нет никаких иконографических или литературных свидетельств, подтверждающих эту связь. Очевидно, что в действительности «бык» здесь – лишь неудачная попытка собрать разнородные необоснованные утверждения и закричать «Сезам!», чтобы не дать никому заметить, что ничего на самом деле доказано не было.

И в заключение: не принимайте на веру то, что такие ученые как Ачарья, Фрик, Ганди, Винн-Тайсон и другие говорят о митраизме. Если так мало ученых владеют всем необходимым для исследований инструментарием, и даже они не соглашаются по вышеизложенным пунктам с приверженцами теории подражания, то почему этим приверженцам вообще оказывают доверие?

Притягивание параллелей за уши?

Теперь мы готовы начать практическую часть нашего эссе, в которой мы рассмотрим одно за другим утверждения С. Ачарии о так называемых «параллелях» между митраизмом и христианством.

1. Митра был рожден девой 25 декабря в пещере; его рождение сопровождалось посещением пастухов.

Это утверждение, которое, как я видел, цитировалось частично Джеймсом Стилом из Светской сети, является смесью правды и туманностей. Начнем с даты. Тут стоит упомянуть более чем достаточный ответ Гленна Миллера: «проблема 25 декабря не имеет к нам никакого отношения – нигде в Новом Завете эта дата не связывается с днем рождения Иисуса». Эта дата, откуда она ни была взята, была установлена более поздней церковью, – не апостольской церковью, и если в этом есть заимствование, то эту дату заимствовали все по той причине, что 25 декабря было «повсеместно отмечено священными празднованиями» [Cum.MM, 196] из-за приходившегося на этот день (в то время) зимнего солнцестояния.

Далее, пещера. Прежде всего, Митра не был рожден девой в пещере, он родился из цельного камня, после которого, вероятно, осталось отверстие в виде пещеры, и, я полагаю, технически, камень, из которого он родился, может быть классифицирован как девственный! Вот как один ученый-митраист описывает сцену с изображением Митры: Митра «во фригийской шляпе появляется из каменной массы. Пока виден лишь его обнаженный торс. В каждой руке он поднимает ввысь зажженный факел и – необычная деталь – красные языки пламени распространяются вокруг него из petra genetrix (скалы-матери)» [MS.173]. Митра родился уже взрослым, но вы не услышите, чтобы кто-либо из приверженцев теории подражания упоминал об этом! (Сама сцена рождения из камня была, скорее всего, переносом с Персея, который испытал такое же рождение в подземной пещере — Ulan.OMM, 36).

Остается часть с пастухами, и она совершенно справедливая. Несмотря на то, что пастухи не только «присутствовали» (в отличие от пастухов в Евангелии от Луки, они были свидетелями рождения; не было ангельского посланника к ним. См.: Лк.2:8-12), они также помогли Митре выбраться из скалы и предложили ему дары от своего стада – в любом случае, это искусная ловкость для этих парней, если вспомнить, что Митра родился во времена, когда (ой!) люди на земле, предположительно, еще не существовали [Cum.MM, 132]. Но решающим доводом здесь является то, что эта сцена, как практически все свидетельства римского периода о Митре, относится к, по меньшей мере, веку после периода Нового Завета. Слишком поздно говорить о каких-либо заимствованиях, совершенных христианской церковью, – если и были какие-то заимствования, то они осуществлялись не христианством у митраизма, а наоборот; но скорее всего, заимствования здесь не имели места. (Справедливо будет отметить, что иранский Митра не имел истории «рождения из камня». Его зачатие относили, с разными вариантами, к инцестному союзу между Ахурой-Маздой и его матерью, или к обычной женщине. Но ни о каком непорочном зачатии/рождении речь не идет [Cum.MM, 16]. Ачарья говорит, что индийский Митра «был рожден женщиной, Адити, «матерью богов», неприкосновенной или девственной зарей; это просто еще один случай неправильного использования Ачарией терминологии [«заря» как «девственная», – когда же заря начинает «вступать в половые связи» и каким образом?]. И еще одна подобная игра слов: «Можно предположить, что Митра родился от Prima Materia, или от Первоначальной материи, которую можно считать «Первой Матерью», «Матерью-Девой», «Девственной Материей» и т.д.». Лишь богатое воображение может «предположить» подобное; простая игра на психолингвистическом сходстве звучания английских слов «материя» и «мать», а также попытка приравнять «первую» с «девственной» являются безуспешными. Ассистент Пункиш добавляет: Адити (согласно астрологическому сайту) означает Свободная, несвязанная. Безграничные небеса сравниваются с ограниченной землей. Ведическая богиня, представляющая прародительницу, источник всего сущего. Вечное пространство безграничной целостности, непостижимая глубина, означающая покров на неизведанном. (Заметьте, не материя/мать, а источник материи!) Ригведа описывает ее как отца и мать всех богов; она названа Деваматри, матерь всех богов, или Свабхават, которая существует сама по себе. К ней часто обращаются в молитве для благословения детей, скота, для защиты или прощения. В Аюрведе к Адити обращаются как к подпирающей небеса, как к поддерживающей землю, как к повелительнице мира и жене Вишну. Вишну-пурана говорит, что Адити, дочь Дакши и жена Кашияпы, является матерью восьми Адитий (жена Вишны или Кашияпы? Маловероятно, что она осталась девственницей!!!) Есть также сайт Dialogueonline.net – Magazine (сравнительное исследование основных религий), где находим: «Согласно Ригведе (10/72/2) Брахманаспати сотворил богов как мастер-ремесленник, а боги, в свою очередь, сотворили «Сат» из «Асат». Далее Ригведа (10/72/4-5) говорит, что «Дакша родился от Адити, а Адити родилась от Дакши, боги родились от Адити, и Адити родила восемь сыновей». Эта мантра предполагает, в основном, две вещи: во-первых, Адити и Дакша родились друг от друга, а такая пропозиция ложна по своей сути; во-вторых, Создателем вселенной была Адити, так как она родила богов. Но Ригведа опровергает эти пункты (8/90/15), заявляя, что «Адити была дочерью Адитьи». В связи с этим в Ригведе находим несколько противоречий; Ригведа, подводя итог, говорит, что Адити была матерью Вишну и поясняет, что «Адити являлась матерью Вишну». Но, отрицая эту строфу, Ваясани Самхита (20/60) и Таитирия Самхита (7/5/14) вместе утверждают, что Адити была женой Вишну. Богиня, по поводу которой существуют разнообразные противоречия, считается творцом вселенной. Таким образом, эти мантры не проливают никакого света и не придают смысла основной проблеме рождения Адити, ее материнства и даже создания ею вселенной». (см. Создатель и создание в индийской традиции).

Теперь Ачарья добавляет к своей работе иконографическое свидетельство, якобы изображающее «младенца Митру на коленях своей девственницы-матери, волхвы, принесшие дары, преклоняют колена перед ними». Так как это нигде не обозначено, то мы вынуждены спросить, каким образом икона свидетельствует о том, что мать Митры была девственницей. Также хотелось бы узнать, не относится ли хотя бы какое-то из этих свидетельств к дохристианской эпохе (не относится). Цитирование тех, кто просто говорит, что данное изображение свидетельствует о девственном рождении, но не представляют больше никаких доказательств, не является само по себе аргументом в пользу данного утверждения. И, наконец, мы узнаем о «самом огромном ближневосточном Митреуме, построенном в восточной Персии у Кангавара и посвященном ‘Анахит, Непорочной Деве – Матери Господина Митры’». Это утверждение довольно любопытно, оно цитируется на многих Интернет сайтах, но не называется источник, и Ачарья приписывает его «автору» без имени или отсылки к названию произведения. Я, однако, полагаю, что я нашел исходный источник; это работа 1993 года, написанная на тот момент учеником старших классов средней школы Давидом Фингрутом, который утверждал это без опоры на какие-либо источники или документы. Теперь его работа выставлена в Интернете как текстовый файл. Работа некорректна уже потому, что здание у Кангавара является не Митреумом, а храмом Анахит (200 в. до н.э.); и, несмотря на то, что я нашел один сомнительный источник, утверждающий, что Анахит изображалась как девственница (хотя она была богиней плодородия!), она считается не матерью Митры, а его супругой/спутницей (хотя источник приводит и другие противоречивые сведения), и ничего не известно об упомянутой надписи; а простое существование богини Анахит до римской эпохи ничего не доказывает. И опять Ачарья пускает пыль в глаза.

2. Он считался великим путешествующим учителем и мастером.

Помимо того факта, что это ожидается от любого основного лидера, особенно в контексте религии («Он был великим богом – ничему нас не научил!»), я должен сказать, что это как раз часть той откровенной пыли. Нигде я не нашел никакого указания на то, что Митра был учителем, путешествующим или каким-либо еще. (Может быть, его можно назвать «мастером/господином», но есть ли какой-то лидер, не заслуживающий этого имени? И в каком смысле мастер? Эта параллель довольно размытая!) Как бы то ни было, так как в литературе по митраизму нет об этом свидетельств, то мы бросаем наш первый вызов теоретикам копирования с язычества, особенно С. Ачарии: Где показано, что Митра был «великим путешествующим учителем»? Чему он учил, где, и кого? Каким образом он был «мастером» и почему это является сходным с Иисусом?

3. У него было 12 спутников или учеников.

Это утверждение, как я видел, повторяется много раз, практически ничем не обоснованное. (Один из наших читателей написал Ачарии с просьбой о документальном подтверждении данного заявления… Она не ответила, хотя на предыдущее письмо ответ пришел незамедлительно). Иранский Митра, как мы уже видели, действительно имел одного-единственного спутника – Варуну, а у римского Митры были два помощника-компаньона, факелоносцы, его крошечные копии, Каутес и Каутопатрес, которые, возможно, символизировали восход и закат солнца (а «Большой Папочка» Митра, предположительно, был полуднем), весну и осень, звезды Альдебаран и Антарес [Beck.PO, 26], или жизнь и смерть. (Фрик и Ганди предпринимают смехотворную попытку связать этих близнецов с двумя разбойниками, распятыми с Иисусом! [Frek.JM, 51] – потому, что один отправился в рай с Иисусом (факел вверх), а другой отправился в ад (факел вниз)! Почему бы не связать их вместо этого с Лорел и Харди [прим. здесь: Американские комики 20-30 гг, «тонкий и толстый»], так как один раскаивался (факел вниз), а другой был задирой (факел вверх). Митру также сопровождали звери: змея, собака, лев, скорпион, но их не было 12-ть.

А здесь есть некая ирония. Мне пришла в голову мысль, что эту идею о двенадцати они взяли из вырезанного из камня изображения заклания быка, помещенного в книгу Уланси, где эта сцена предстает в обрамлении двух вертикальных рядов из шести изображений с двух сторон, которые напоминают человеческие фигуры или лица. Я подумал, что какой-нибудь не-митраист, возможно, увидел это изображение и сказал: «Ага, вот эти 12 человек, должно быть, были спутниками или учениками! Прямо как у Иисуса!» Несколько дней спустя я получил книгу Фрика и Ганди, и, конечно же, именно так они и пришли к этому заключению. В действительности, они доходят до того, что говорят, что во время митраистской церемонии посвящения, последователи Митраизма одевают костюмы знаков зодиака и образуют вокруг посвящаемого круг [Frek.JM, 42]. Откуда они (или, вернее, их источник) берут эту информацию о методах митраистского посвящения, можно только догадываться: ни один из ученых-митраистов не знает о них, а их источник, Годвин, – специалист по «Западным эзотерическим учениям»,  – не является ученым-митраистом. Это очевидно, так как, несмотря на то, что его работа относится к 1981 г., т.е. после первого конгресса митраистов, Годвин все еще вслед за Кюмоном утверждает, что иранский и римский митраизм были одним и тем же, и, таким образом, дает такую интерпретацию сцены заклания быка, которая не имеет никакого сходства с тем, как ее воспринимают ученые-митраисты в настоящее время. (Справедливости ради стоит заметить, однако, что Фрик и Ганди не дают номера страницы, на которой Годвин предположительно говорит об этом, а его материал по митраизму никак не касается церемонии посвящения). Однако, помимо того факта, что это изображение на камне относится к значительно более позднему времени после возникновения христианства (поэтому, если и было какое-либо заимствование, то не из митраизма, а наоборот); ученые-митраисты определили данные фигуры как символизирующие знаки зодиака. И действительно, два верхних лица, предположительно, являются солнцем и луной!

В своих последних работах Ачарья признает, что двенадцать последователей Митры были знаками зодиака, но продолжает защищать свою позицию, заявляя: «мотив двенадцати учеников или последователей на «последней вечере» повторяется в языческом мире, включая и митраизм» — т.е. митраистский ужин сравнивается с Тайной Вечерей (см. ниже). Она также добавляет: «Спартанский царь Клеомен провел схожий ужин со своими двенадцатью последователями за 400 лет до Иисуса. Такое утверждение находим у Плутарха в Параллельных жизнях ‘Агис и Клеомен’ 37:2-3». Это справедливо лишь отчасти – мне указал на эту цитату внимательный читатель: «[Клеомен] принес жертву, раздал им большие порции и, с венком на голове, праздновал и веселился со своими друзьями. Упоминается о том, что он начал празднование раньше, чем планировал, так как понял, что слуга, посвященный в заговор, ушел к своей возлюбленной. Он испугался, что будет обнаружен; вследствие этого, как только взошла полная луна, и все сторожа уснули от выпитого вина, он надел свой плащ, и, распоров шов так, чтобы обнажилось правое плечо, с мечом в руке, он бросился вперед вместе со своими друзьями, и всего их стало тринадцать». Это действительно «последний ужин», но он сам по себе не имеет никакого значения (а у этих парней когда-то должен был состояться «последний ужин»!), и двенадцать спутников не играют никакой значимой роли вне контекста этого ужина. Мы объяснили бы это естественным совпадением (так как у человека может быть пять, десять или сколько угодно спутников).

4. Последователям Митры было обещано бессмертие.

Что касается этого пункта, то здесь Ачарья просто делает предположение, хотя, в целом, оно довольно реалистично: Как говорит один ученый-митраист, митраизм «наверняка обещал своим последователям освобождение от какого-либо жуткого удела, на который обречены все остальные люди, а также привилегированный путь к некоему конечному благополучному состоянию» [MS.470]. Почему это реалистичное предположение? Не потому, что митраизм заимствовал это у христианства, или христианство заимствовало у митраизма, или кто-то заимствовал у кого-то, но потому, что если вы не пообещаете своим приверженцам чего-нибудь, что обеспечит их вечную жизнь, то вам лучше прекратить заниматься религиозными вопросами и ехать на Аляску продавать снег! Практически, однако, есть только одно достоверное свидетельство «спасительной» идеологии, – это часть рисунка, обнаруженного в Митреуме Санта Присци (в «церковном» здании митраистов, если хотите), датируемое 200 г. н.э., в котором говорится: «И также ты спас нас, пролив вечную кровь» [Spie.MO, 45; Gor.IV, 114n; Verm.MSG, 172]. Заметьте, что это относится к крови быка, которую пролил Митра, а не к его собственной, и что (согласно современной «астрологической» интерпретации Митраизма) это не означает спасения в христианском смысле (включая освобождение от греха), но подъем к бессмертию посредством разных уровней посвящения.

5. Он совершал чудеса.

Митра действительно совершил несколько действ, довольно типичных для божественных существ (действительных или выдуманных) всего мира, в своем иранском и римском воплощении. Но здесь мы опять можем сказать: Ну и что здесь такого? Мы согласны с Миллером: «Необходимо помнить, что НЕКОТОРЫЕ общие сходства БУДУТ присутствовать у всех религиозных лидеров. Они все должны быть добрыми пастырями, совершать значимые поступки, свидетельствующие об их доброте или сверхъестественной силе, они должны устанавливать традиции и учить, создавать ритуалы для общества и побеждать какие-то формы зла. Это общие элементы религиозной жизни – они не являются объектами, требующими теории зависимости… Общим аспектом человека религиозного (homo religiosus) является адекватное и более правдоподобное объяснение, чем зависимость».

Конечно, теоретики копирования язычества могут попытаться и провести более точные параллели, но пока я не видел цитат о том, что Митра превратил воду в вино или прекратил бурю.

6. Митра принес себя в жертву в качестве «великого быка Солнца» ради мира на земле.

Это описание нарочито растянуто для того, чтобы оно звучало похоже на христианское верование, но за этой неясностью лежит другая история. Митра не «принес себя в жертву» в том смысле, что он умер; он не был «великим быком Солнца», но он убил быка (попытки связать Митру с быком, которого он убил, популярные у устаревших митраистов Луази и Бунсена, были отвергнуты Вермасареном, которые сказал, что «ни храмы, ни надписи не дают определенных доказательств, подтверждающих эту точку зрения, и только будущие находки могут подтвердить ее» [Verm.MSG, 103]; и не ради «мира на земле» (может быть, только в том смысле, в котором Кюмон интерпретирует заклание быка – как миф созидания, творения [Cum.MM, 193], в чем он совершенно не прав). О Митре можно только сказать, что он «принес себя в жертву» в том смысле, что он пошел и рискнул совершить этот героический поступок; все остальное никак не подтверждается в современной литературе по изучению митраизма, и совершенно не влечет за собой сходство с Христом, который принес себя в жертву для искупления человеческого греха (а не «мира на земле»).

Панкиш добавляет: «[В] сноске [в «Конспирации Христа»] указан О’Хара, а в библиографии полностью – Гвиндон О’Хара «Знания о солнце». Если вы посетите сайт amazon.com, то обнаружите, что отзывы на его книгу не очень положительные, на самом деле, он относится к тому типу людей, кто, как Барбара Уокер, многое выдумывает. Разве можно считать его авторитетным источником?  Нет, конечно: он описывает языческие обычаи и однажды был верховным жрецом викканской церкви в Канаде во время, когда викканство было идеалом, а не реальностью (!) …он пишет сумасбродно. Почему Ачарья ссылается на этого человека, а не на ученого в области митраизма?»

7. Он был похоронен в гробнице и восстал через три дня.
8. Его воскресение праздновалось каждый год.

Я нахожу два этих заявления очень похожими – нигде в литературе по митраизму я не вижу упоминаний о том, что Митра был похоронен или вообще умер [Гордон прямо говорит, что «у Митр нет смерти» — Gor.III, 96], и, следовательно, нет упоминания также о праздновании его восстания или «воскресения» (в еврейском понимании?!). Фрик и Ганди [Frek.JM, 56] утверждают, что последователи Митраизма «разыгрывали похожую сцену воскресения», но их единственным источником является комментарий Тертуллиана, сделанный гораздо позже времени Нового Завета! Панкиш, ассистент Тектона, добавляет: «Сноска из «Предостережения против еретиков» Тертуллиана, где, в главе 40 он пишет ‘если моя память мне еще не изменяет, то Митра там (в царстве Сатаны) ставит отметины на лбы своих солдат; празднует причащение хлебом и вводит образ воскресения, и до того, как меч обвивает корону’ …так что в своем аргументе они полагаются на память Тертуллиана, и не последователи, а сам Митра празднует и вводит «образ» воскресения?! Какое отношение имеет все это к последователям, разыгрывавшим сцену?» Винн-Тайсон [Wyn.MFC, 24; cf. Ver.MSG, 38] также ссылается на церковного автора четвертого века – Фирмикуса, который говорит, что митраисты оплакивают образ умершего Митры – все же слишком поздно, друзья! – но, прочитав произведение Фирмикуса, я не нашел у него ничего подобного!

Ачарья также добавляет утверждение Дюпюи о том, что Митра был убит посредством распятия на кресте, но судя по описанию, либо Дюпюи, либо Ачарья путают Митру с Аттисом! [Надо заметить, что Аттис умер в результате самооскопления (версия императора Юлиана Отступника), по другой версии, его растерзал вепрь. weren.ru].

9. Его называли «Добрым Пастырем» и отождествляли как с Агнцем, так и со Львом.

Только в третьей части этого утверждения есть доля правды, которую подтверждают митраистские источники: лев в римском Митраизме считался «тотемным» животным Митры, также как животным Афины была сова, а Артемиды – олень [Biv.PM, 32]. Так как Митра был солнечным божеством, то проводилась параллель и со знаком Льва, который является Домом Солнца в вавилонской астрологии. Но помимо того факта, что это свидетельство относится к эпохе после возникновения христианства, можно также спросить: а что тут такого особенного? Мы же не можем ожидать, что христиане или митраисты скажут: «Ой, мы не можем использовать льва, его уже взяли другие?» Неужели компания Exxon должна отказаться от тигра из-за того, что этим символом пользуется фирма Frosted Flakes? Но если вы хотите добиться технической точности, то у Иисуса было право использовать льва в качестве символа, так как он был членом племени Иуды, задолго до появления Митры даже в его иранском воплощении (Бытие. 49:9).

Есть и другие ассоциации: в римском материале один из спутников Митры в сцене заклания быка – лев; лев также иногда сопровождает Митру на охоте и празднествах; иногда Митра ассоциируется с существом с головой льва, которое, в свою очередь, иногда отождествляется со злым зороастрийским божеством Ариманом [MS.277]; одной из семи стадий посвящения в митраизме является стадия льва. Но Митру называют львом только в одном митраистском рассказе (который является частью армянского фольклора – и откуда могли его взять авторы Нового Завета?), так как, будучи ребенком, он убил льва и рассек его пополам [MS.356, 442].

10. Он считался «Дорогой, Правдой и Светом», а также «Логосом», «Искупителем», «Спасителем» и «Мессией».

Теперь Ачарья добавляет в своих последних работах такие титулы как создатель мира, Бог богов, посредник, могущественный правитель, царь богов, господин неба и земли, Сын Добродетели.

Мы видим здесь несколько имен и, несомненно, хотя я просмотрел работы ученых-митраистов, я не нашел ни одного из них, обращенного к Митре, кроме роли посредника (хотя не в смысле посредника между Богом и человеком из-за греха, но в качестве посредника между зороастрийскими богами зла и добра; нам встречалось отождествление его с «солнцем», но нигде он не назван под этим именем) – и даже новые имена никогда не упоминались учеными исследовавшими митраизм. Есть упоминание о «Логосе», которое преподавалось последователям митраизма [MS.206] (в римских свидетельствах, которые, опять-таки, относятся к гораздо более позднему периоду, чем возникновение христианства), но нужно помнить, что «логос» значит «слово» и встречается еще в Иудаизме у Филона Александрийского – христиане возможно заимствовали идею у Филона, или же исходили из общего смысла слова, но не брали его у митраизма.

11. Его священным днем было воскресенье, «День Господина», сотни лет до появления Христа.
12. Митре было посвящено празднество, которое впоследствии превратилось в Пасху.

Мы рассмотрим эти два пункта вместе. Иранскому Митре было посвящено несколько особых празднеств: фестиваль 8-го октября, еще один 12-16-го сентября, и праздник спаривания скота 12-16 октября [MS.59]. Но, что касается праздника Пасхи, я обнаружил только, что было празднество в день весеннего равноденствия – и оно было одним из четырех, по одному на каждое время года.

То, что воскресенье было священным днем, то это правильно [Cum.MM, 190-1], но это появляется только в римском митраизме, и Ачарья, очевидно, предполагает, что все, что справедливо относительно римского Митраизма, справедливо также и относительно иранской версии – но это не подтверждается свидетельствами. Если здесь и есть случай заимствования (возможно, что нет), то это было обратное заимствование.

13. Его религия содержала евхаристию или «Ужин Господина», на котором Митра сказал: «Тот, кто не вкусит моего тела и не выпьет моей крови, чтобы стать со мною одной плотью, не спасется».

К этому высказыванию прибегают также Фрик и Ганди [Frek.JM, 49], и мне пришлось хорошенько покопаться в литературе, чтобы обнаружить его действительное происхождение. Годвин говорит, что эта ссылка взята из «Персидского митраистского текста», но не дает ни даты текста, а также не говорит, где он был обнаружен, не предоставляет никакой документации; в конце концов, я обнаружил у Вермасерена, что источником этого высказывания является средневековый текст, а произносит его не Митра, а Заратустра! [Verm.MSG, 103].

Хотя Вермасерен предполагал, что, возможно, это была формулировка, на которую ссылался Джастин (но не описывал ее) как на часть митраистской «Евхаристии», но нет никаких подтверждений тому, что это высказывание существовало до этого средневекового текста. (Фрик и Ганди, а теперь и Ачарья пытаются добавить этому обряду возраста, заявляя, что он берет начало из иранской митраистской церемонии, на которой применялось галлюциногенное растение Хаома, но они, очевидно, хватаются за соломинки и добавляют различные предположения для того, чтобы уподобить этот обряд Евхаристии). Это доказательство относится к слишком позднему периоду времени, чтобы его можно было как-то использовать, только лишь как возможное доказательство того, что митраизм позаимствовал это у христианства! (В Персии христианство, конечно же, появилось гораздо раньше этого средневекового текста; см. «Изречения Иисуса» Мартина Палмера).

Самое ближайшее к «Последней Вечере» в митраизме было вкушение продуктов (хлеба, воды, вина и мяса) посвященными-митраистами, которое было, вероятно, воспоминанием того ужина, который Митра провел с солнечным божеством после заклания быка. Однако, это принятие пищи посвященными обычно рассматривается как простой товарищеский ужин, который был распространен среди различных групп по всему римскому миру – от религиозных общин до похоронных сообществ [MS.348].

14. Его ежегодное жертвоприношение – пасхальный Агнец волхвов, символическое искупление или обет о духовном и физическом возрождении.

Это утверждение довольно запутанно, так как оно составляет очевидную ошибочность (я нигде не нашел упоминания о том, что «жертвоприношение» Митры было ежегодным, скорее это было одиночным событием в прошлом); в данном высказывании используются термины из иудейско-христианских верований («пасхальный Агнец», «искупление») для описания митраистского обряда, при этом не обнаруживаются никакие сходства. Я рассматриваю это как не более чем случай незаконного использования терминологии, и до тех пор, пока не будут предоставлены дальнейшие детали, к нему нельзя относиться как-то по-другому.

15. Приводятся слова Самюэля Голдинга, который сказал, что слова 1Кор. 10:4 («И все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос») являются «точной копией слов из митраических священных книг, с той только разницей, что вместо имени Митры используется имя Христа». В своей последней работе Ачарья приписывает этот комментарий также и Вигаллу.

В ответ на это я должен сказать, что если Голдинг или Вигалл имеют в своем распоряжении некие митраистские священные книги, то им необходимо срочно передать эти книги ученому сообществу митраистов, так как оно захочет узнать о них. Уланси сообщает нам [Ulan.OMM, 3], о том, что «учения (митраистского) культа, насколько мы знаем, нигде не были записаны» и мы «не обладаем практически никакими литературными свидетельствами, имеющими отношение к культу, которые могли бы нам помочь восстановить его эзотерические доктрины». Итак, откуда же Голдинг и Вигалл взяли это? (Читатель также заметил, что Павел ссылается на Ветхозаветную Книгу Чисел; так как же это согласуется с митраистским происхождением данного стиха?)

16. Цитируется «Католическая энциклопедия», в которой говорится, что митраистские службы служились «отцами», что «главный из отцов, что-то вроде Папы, который всегда жил в Риме, именовался «Патером Патратусом» (Отцом Отцов)».

Фрик и Ганди добавляют от себя еще один момент: подобно христианам, посвященные митраисты называли друг друга «братьями» [Frek.JM, 67].[5] Оба утверждения справедливы, ну и что же? Использование терминов родства в религиозных сообществах является всеобщим, так что нет ничего удивительного, так как термины родства часто используются для выражения привязанности и обязательств. И действительно, «родственная терминология» использовалась в греко-римской античности по отношению к людям одной религии или нации, а также к друзьям, союзникам и даже к предполагаемым гостям (комментарий Киннера на Матфея, 370n). (Я не нигде не встречал доказательств того, что Патер Патратус «всегда жил» в Риме, но даже если это и было так, этот факт довольно незначителен: как ведущий город Империи, где еще этот человек мог бы проживать? Это означает только то, что все основные деноминации имеют центральные органы в Нью-Йорке, или то, что все иностранные посольства расположены в Вашингтоне…).

17. Здесь приводятся дополнительные замечания Панкиша о некоторых пунктах в «Тайнах Иисуса»:

Закончив земную миссию, Митра, как утверждается, вознесся на небеса в солнечной колеснице – и сноска отсылает вас к Кюмону, с. 138. Кюмон действительно ссылается на то, что Митра наблюдает за первой парой (что-то вроде Адама и Евы) и обеспечивает божественную защиту человечеству во времена потопа, подобного Ноевому! Это никак не соотносится с миссией Иисуса, хотя опущение данных деталей подразумевает таковое соотношение, особенно во время обсуждения воскресения.

Что касается восхождения Митры на небеса, то это неправильное прочтение текста. Это не Митра, а боги (например, Гелиос), сопровождающие его, после наблюдения за людьми, поднимаются ввысь, а затем Митра пересекает Океан в своей колеснице. Океан пытается поглотить его, но терпит неудачу, и в конце концов он достигает жилища бессмертных. Термин «восхождение» применяется Кюмоном не только исключительно к Митре.

Утверждения Дж. М. Фрика о христианских эсхатологических параллелях: они говорят о Митре как о правой руке, Боге Света, правителе мира, ожидающем конца света, возвращения на землю, восстания мертвых и суда. В сноске 258 на стр. 271 говорится о том, что «Кюмон сопоставляет массу митраистских эсхатологических доктрин с христианством и находит их идентичными». Это чудовищно ошибочное прочтение Кюмона (С. 145-146). Я не могу найти там ничего о «правителе мира»; о защитнике человечества – да, о правителе – нет. В то время как о Митре говорят, что он спускается с небес еще раз вместе с быком и отделяет хорошее от плохого (в качестве «бога правды», а не Бога Света – самое ближайшее сходство достигается в именовании его небесным отцом, принимающем верных в блистающем дворце!), он приносит быка в жертву перед собравшимся человечеством, которое действительно восстало из мертвых, но эта доктрина – всего лишь расширяет точку зрения о бессмертной душе, что кажется больше похожим на переселение душ, а воскресение здесь имеет своей целью материальное удовольствие. Жир быка и священное вино [не его кровь] предлагаются верным для приобретения бессмертия – и все же это Ормузд осуществляет суд – как уничтожение злых вместе с разрушением, не вечное наказание от Аримана и его демонов; а обновленная вселенная – это будущее счастье без зла [современные археологические данные свидетельствуют в пользу употребления митраистами реальной крови быка – weren.ru][6]. Как это может быть идентичным христианской эсхатологии, как утверждают Фрик и Ганди?

На этом наш список подходит к концу, и вот к какому заключению мы приходим: ни в одном из названных случаев Ачарья не привела убедительных доказательств того, что христианство позаимствовало что-то у митраизма. Все свидетельства являются либо слишком поздними по времени, либо не совпадают с заключениями современных исследователей-митраистов, либо они начисто лишены логики. Ачарии понадобятся гораздо более убедительные документы, прежде чем какое-либо из ее утверждений будет воспринято серьезно.

Далее в оригинале статьи есть небольшое дополнение по поводу археологических открытий в области исследования митраизма. По сути это лишь дополняет статью некоторыми новыми сведениями. Автор говорит о том, что митраизм был больше похож на закрытую масонскую ложу, чем что-то напоминающее открытую для всех христианскую Церковь.

 Источники:

1. PO — Beck, Roger. Planetary Gods and Planetary Orders in the Mysteries of Mithras. London: Brill, 1988.
2. PM — Bivar, A. D. The Personalities of Mithra in Archaeology and Literature. New York: Bibliotheca Persica Press, 1998.
3. MM — Cumont, Franz. The Mysteries of Mithra. New York: Dover, 1950.
4. JM — Freke, Timothy and Peter Gandy. The Jesus Mysteries: Was the «Original Jesus» a Pagan God? New York: Harmony Books, 1999.
5. IV — Gordon, Richard. Image and Value in the Greco-Roman World. Aldershot: Variorum, 1996.
6. MO — Laeuchli, Samuel. Mithraism in Ostia: Mystery Religions and Christianity in the Ancient Port of Rome. Northwestern U. Press, 1967.
7. MS — Mithraic Studies: Proceedings of the First International Congress of Mithraic Studies. Manchester U. Press, 1975.
8. MO — Spiedel, Michael. Mithras-Orion, Greek Hero and Roman Army God. Leiden: E. J. Brill, 1980.
9. OMM — Ulansey, David. The Origins of the Mithraic Mysteries: Cosmology and Salvation in the Ancient World. New York: Oxford U. Press, 1989.
10. MSG — Vermaseren, M. J. Mithras the Secret God. New York: Barnes and Noble, 1963.
11. MFC — Wynne-Tyson, Esme. Mithras: The Fellow in the Cap. New York: Barnes and Noble, 1958.

Перевод: А. Бутенко. Примечания: Редакции сайта.

Оригинал статьи находится здесь: http://www.tektonics.org/copycat/mithra.html

Примечания:

[1] См.: Митраизм и христианство  

[2] «Митра изображался верхом на быке, которого он убивал; церковь сделала похожую картину, изображающую Самсона, убивающего льва. Митра пускал стрелы в камень для извлечения из него воды; церковь переделала эту сцену в изображение Моисея, добывающего воду из камня около горы Хорив. (Мм, неужели евреи скопировали эту сцену?)». [надо сказать сравнения весьма натянутые и странные — weren.ru]

[3] Типично американское сравнение характерное для сектантов, но не для Истинной Церкви.

[4] Утверждение достаточно спорное. Есть серьезные исследования, которые подтверждают влияние христианства на язычество, например у Брюса Мецгера. См.: Bruce M. Metzger. Historical and literary studies pagan, jewish, and christian ; Эдвин М. Ямаучи. Пасха — миф, галлюцинация или история? ; Рональд Нэш. Повлияли ли на Новый Завет языческие религии? ; Влияние христианства на языческие религии  и др.

[5] Надо сказать, что в отличие от христианства «сестер» в митраизме не было, т.к. женщин туда не принимали!

[6] См.: Иванов П.В.  Сотериологические аспекты митраизма // Серия “Symposium”. Образ рая: от мифа к утопии. Выпуск 31 Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. C.83-86. О позднейшем митраизме сохранились и более отталкивающие свидетельства. Евсевий Кесарийский (IV в.) в своем сочинении «Евангельское доказательство» (IV, 16) упоминает бесчеловечные обряды в митраизма (человеческие жертвоприношения и каннибализм), замечая, что митраисты совершали их даже во времена императора Адриана ( т.е. 117—138 гг.).