протоиерей Дмитрий Полохов
Следует сказать, что само возникновение современной науки и научного метода стало возможным благодаря христианству. «Христианство, преодолев языческие предрассудки, демифологизировало природу, тем самым способствовав возникновению научного естествознания».[1] Как пишет протодиакон А. Кураев, «Христианство создало предпосылки для рождения научной картины мира, а потому оно не может быть враждебным по отношению к науке. Как говорил святитель Филарет Московский: «Вера Христова не во вражде с истинным знанием, потому что не в союзе с невежеством»».[2] По словам К.С.Льюиса, «Люди занялись наукой, потому что они ожидали законов в природе, и они ожидали законов в природе потому, что они верили в Законодателя».[3]
С момента возникновения современной науки в XVII веке христианство определилось и со своим отношением к ней. Фактически уже с XVII века христианскими учеными впервые был сформулирован тезис о «разделения сфер компетенции науки и религии».[4] Наиболее ярко это проявилось в так называемом «деле Галилея» (1633 г.). В одном из своих писем, этот глубоко верующий человек и ученый писал: «Я думаю, что авторитет Священного Писания служит тому, чтобы убедить людей в тех истинах и положениях, которые необходимы для спасения их души; а так как эти истины превосходят границы человеческого понимания, то никакая наука или же иные средства, кроме глаголящих уст самого Святого Духа, не могут заставить в них уверовать. Но я не считаю столь уж необходимым верить в то, что сам Бог, Который дал нам чувства, понимание и разум, хотел, чтобы мы искали научные истины только в тексте Писания, а не с помощью самой науки; к тому же в тексте его об этого рода истинах говорится слишком мало и отрывочно».[5]
В христианстве более мудро следуют другому принципу относительно взаимоотношения науки и Откровения Божьего: «Библия учит нас тому, как взойти на небо, а не тому, как устроено небо» (кардинал Бароний, Галилей).[6] Бог открывает Свою волю в Писании вполне очевидно и ясно, Он «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2:4). Это истина дана не в виде шифровок о законах сотворенного Им мира и не предназначена для удовлетворения нашего праздного любопытства, это истина говорит о Нем Самом и о том, что необходимо для нашего спасения, т.е. вечной жизни.
Галилео Галилей первым предложил основные принципы толкования Священного Писания, которые являются классическими в смысле понимания различия между собственно естественной наукой и богословием. Эти принципы разделяли затем и другие видные деятели науки, например, М.В. Ломоносов.[7] Современный исследователь данного вопроса Н.С. Серебряков перечисляет их в таком виде:
«1) Священное Писание и природа не могут противоречить друг другу, т.к. являются творениями одного Творца, через которые Он открывается человеку.
2) Если все же некие противоречия между Писанием и научными наблюдениями имеются, то требуется аллегорическое толкование тех мест Священного Писания, которые противоречат научным данным.
3) Критерием верного толкования тех мест Священного Писания, где речь идет о природных объектах, являются истины, которые получены научными методами.
4) Нельзя Священное Писание использовать в научной аргументации, а богословам с их богословскими идеями и методами вмешиваться в научные дискуссии, т.к. области богословия и науки различны, причем богословие открывает людям только истины, касающиеся веры, и в первую очередь – Бога и спасения человека, а совсем не природных явлений. Истины о природе могут быть добыты только естественнонаучными методами».[8]
В общем, этот подход характерен и для православного понимания взаимоотношений между наукой и Священным Писанием. Святитель Феофан Затворник (†1894 г.) говорит о двух видах Откровения Божьего, одно из которых существует в виде Священного Писания, а другое содержится в естестве вещей. Именно исследованием этого естественного Откровения занимается наука. Поэтому ни Писание, ни наука не противопоставляются друг другу, т.к. «область истины» у них одна.[9] Как и Г. Галилей, святитель отводит первенствующую роль вере перед наукой, говоря о том, что видимое противоречие между наукой и истинами веры заключается не в самих научных фактах, а в их интерпретации, т.к. истинная научная теория не может противоречить христианской вере.[10]
Архиепископ Нафанаил (Львов) (†1986 г.) обращаясь к теме взаимоотношения науки и религии, также утверждает, что обоснование религиозных и научных представлений только на тексте Священного Писания неправильно «с церковной точки зрения».[11] «Церковь никогда не покровительствовала ссылкам на Священное Писание или на свое предание как на справочную книгу по естествознанию и по другим отраслям науки».[12]
По мнению этого иерарха Русской Зарубежной Церкви, в свете подлинной цели человека – его спасения и достижения вечной жизни для христианина не имеет принципиального значения те или иные научные концепции устройства мира. Здесь Господь дает эти вопросы на откуп разуму человека и в этом заключается оправдание занятиями наукой, изучающей окружающий мир.[13] Об этом же говорит и святитель Лука (Войно-Ясенецкий) (†1961 г.): «Библия не учит и о геоцентризме, то есть о том, что земля находится в центре вселенной, и даже нет в ней основания для гелиоцентризма. … Библия учит не о физическом, а о метафизическом центре вселенной, каким является Христос-Логос. Мир христоцентричен, ибо Слово (Христос-Логос) было Бог (Ин.1:1)».[14]
В таком подходе нет ничего нового, наоборот, подобное отношение к научным данным в свете православной веры можно увидеть и у более древних отцов Церкви. Например, преподобный Иоанн Дамаскин в «Точном изложении православной веры», говоря об устроении земли не склонен к буквальному пониманию текста Писания и не настаивает ни на одном из вариантов научного объяснения данного вопроса: «И так, допустим ли, что она (Земля – авт.) утверждена на самой себе, или на воздухе, или на водах, или ни на чем, должно не отступать от благочестивого образа мыслей, но исповедовать, что все вместе сохраняется и содержится силою Творца».[15]
Все возникающие противоречия между наукой и Библией, таким образом, имеют лишь мнимый характер, т.к. задачи у них разные, поэтому и язык Священного Писания ― это не язык математики и физики. Именно так пишет об этом выпускник Калифорнийского университета, инженер NASA, епископ Александр (Милеант) (†2005 г.): «Возьмем для сравнения описание цветка поэтом, художником, ботаником, биологом и фармакологом. Все они говорят о том же, но как различны их описания! Поэтому, не следует образные выражения в Библии употреблять в качестве оружия для борьбы с научными открытиями. Здесь скорее надо придерживаться правила “отдавать кесарево кесарю, а Божие Богу” (Матф.22:21)».[16]
Поэтому при возникновении кажущихся противоречий между наукой и Откровением Божьим религиозный мыслитель вправе подождать дальнейшего научного исследования предмета, руководствуясь в таком случае своим религиозным мировоззрением.[17]
В православной традиции мы видим по сути тот же самый подход, который был сформулирован Г. Галилеем.
Иной подход к взаимоотношению Писания и науки имеется в протестантизме. Уже с момента возникновения науки Нового времени наблюдается некий перекос в разграничении сфер компетенции между верой и научным знанием. Первоначально это отклонение шло в пользу науки. Не имея богодухновенной апостольской традиции понимания Откровения Божьего, протестанты под впечатлением научных успехов саму Библию начинают толковать при помощи науки. Например, духовник английского двора Сэмюель Кларк (ум. 1729 г.) истолковывает будущие эсхатологические катастрофы, которые предсказывает Писание, с точки зрения механистической картины мира, созданной на основе законов Ньютона.[18]
В XX веке в протестантской среде наблюдается уже другая тенденция. Образ мыслей американских протестантских фундаменталистов привел их к тому, что они стали отрицать любые научные данные или гипотезы, если они не согласовывались с их буквальным пониманием текста Библии. Отсюда появляется в современных направлениях протестантизма такая попытка симбиоза науки и религии, как «научный креационизм», которая, тем не менее, не приводит к какому-то однозначному признанию ее ни в научной, ни в богословской среде.[19]
Например, один из наиболее известных представителей этого направления Генри Моррис (1918-2006) напрямую выступает против теории двойного Откровения Божьего в Писании и природе и разграничения этих сфер и их компетенций. По мнению Морриса, Библия не только достоверна в смысле богословских истин, но и в отношении фактов науки, надо лишь просто прочитать текст Писания, «как того хотел Автор».[20] Хотя Библия и не является научным трактатом и текст ее не представляет некую шифровку от Бога, однако, по мнению Морриса, библейские стихи, в его буквальном понимании, «не только не противоречат известным научным фактам, но даже предвосхищают научные открытия».[21]
Есть и подобные опыты среди православных авторов, например, книга, составленная В.А. Губановым ─ «Библия опережает науку на тысячи лет».[22] В ней наряду с вполне полезной и назидательной информацией есть и то, что можно отнести к спорной теме «научного креационизма» и поиска научных открытий, которые содержатся в Библии и даже творениях отцов Церкви. Здесь автор-составитель, по всей видимости, находится под влиянием протестантов-фундаменталистов, труды которых он использует, например, можно указать на Сильвию Бейкер, и пытается перенести их подход к тексту Писания на православную почву.[23]
Однако сам спорный материал составляет лишь незначительную часть книги (с.6-24), причем В.А. Губанов не придает ему особой важности, говоря о том, что все эти данные не имеют «догматического или канонического значения».[24] Это лишь вспомогательный материал, который может быть полезен для немощных в вере.
Все-таки для протестантов и православных сторонников «научного креационизма» обращение к науке и тексту Библии преследовало в первую очередь апологетические цели. Согласование текста Писания и научных данных было больше необходимо для ответа атеистам на их обвинения Библии в т.н. научных противоречиях, что неизбежно при буквальном подходе к тексту Слова Божьего.[25]
В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви очень точно сформулировано разграничение сфер в естественнонаучной и богословской парадигме. «Научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не противоборствовать одна с другой. Ибо, с одной стороны, в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные».[26]
Поэтому при таком подходе совершенно излишними и даже бессмысленными представляются попытки современных научных атеистов противопоставить религиозной вере те или иные теории, которые якобы могут опровергнуть религиозное мировоззрение, особенно это прослеживается в споре так называемых эволюционистов и «научных креационистов».[27] Как отмечает современный православный публицист Сергей Худиев, «все христиане являются креационистами в том смысле, что они верят в то, что все существующее создано и поддерживается в бытии личностным, всемогущим и нравственно благим Богом»,[28] однако делать на основании такой веры суждения об истинности тех или иных научных теорий является сциентистским заблуждением.
Эта ошибка также относится и к представителям как советского «научного атеизма», так и современного безбожия в лице Р. Докинза, Д. Деннета и им подобных. Вера во всесилие «научного метода» есть очевидное заблуждение, т.к. понятие истины не всегда можно измерить в научных категориях, например, если речь идет о моральных истинах или эстетическом опыте.[29] Бытие Божие не может быть объектом научных экспериментов и наблюдений и на основании изучения законов сотворенного (для христиан), т.е. материального мира нельзя делать глобальных выводов относительно Бога – Творца. Просто научный метод имеет свои границы применимости, и он приложим далеко не ко всему.[30]
По словам профессора А.И. Осипова, «религиозное мировоззрение, в частности, православное, в принципе не может иметь противоречий с естественными науками и тем более противостоять им, поскольку оно не включает в себя ни их законы и теории, ни конкретные детали знания материального мира. Оно остается неизменным независимо от того, что утверждает наука сегодня и к чему придет завтра».[31]
Поэтому выдающийся биолог-генетик и в тоже время почетный доктор богословия Свято-Владимировской семинарии (Крествуд, штат Нью-Йорк) Феодосий Григорьевич Добржанский говорил, «я креационист и эволюционист … Приходит ли эволюционная доктрина в столкновение с религиозной верой? Нет. Рассматривать Священное Писание как школьный учебник по астрономии, биологии, геологии или антропологии ― грубая ошибка. Воображаемый (и неразрешимый) конфликт возникает только тогда, когда символы Священного Писания истолковываются в том смысле, который в них никогда не вкладывался».[32]
О разграничении естественнонаучной и религиозной областей и их одинаковой важности для человечества достаточно точно высказался один из создателей квантовой механики, нобелевский лауреат 1932 г. Вернер Гейзенберг. По его словам, без наличия идеалов и шкалы ценностей у человека утрачивается и смысл его деятельности, т.е. без религии и связанной с нею этики невозможно представить смысла жизни. Он определил науку как «основание технически функциональной деятельности, а религию ― как основание этики».[33]
В самом общем смысле можно сказать, что религия говорит о Том, Кто создал вселенную, а наука отвечает на вопрос, как это могло произойти. Сферы науки и религии могут пересекаться (в области гуманитарных дисциплин) могут соприкасаться, однако не могут опровергать друг друга или вступать в конфликт.
Это, кстати, принципиально отличает такой подход от мусульманского, представители которого пытаются похожим образом доказать «чудесность» самого текста Корана.
P.S. См. еще по теме: Киреев И. Атеизм, наука и религия ; Наука, религия, атеизм. О том как современная наука способна приоткрыть тайны веры см. Ответ потерявшему веру.
Примечания:
[1] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. п. XIV.1.
[2] Цит. по: Кураев А., диак. Церковь и молодежь: неизбежен ли конфликт? СПб., 2006. С.28.
[3] Цит. по: Худиев Сергей. Профессор Леннокс: Христианство создало науку // http://foma.ru/professor-lennoks-xristianstvo-sozdalo-nauku.html
[4] См.: Дмитриев И.С. Увещание Галилея. СПб., 2006. С.306.
[5] Цит. по: Легойда В., Верейкин С. «Мученики» науки: Галилей и инквизиция // http://halkidon2006.orthodoxy.ru/History_110/01132_Galileo_Galilei.htm
[6] Цит. по: Кураев А., диак. Неамериканский миссионер. Саратов, 2005. С.7. Др. вариант: «Библия рассказывает, как найти путь на небеса, но не говорит о том, какими путями небеса движутся» Галилео Галилей. (Хаммель Ч. Дело Галилея // http://www.scienceandapologetics.org/text/galiley.htm).
[7] См.: Серебряков Н.С. Г. Галилей и М.В. Ломоносов: о толковании Священного Писания// http://www.bogoslov.ru/text/2407007.html#_ftn56
[8] Там же. Похожий подход можно встретить и в иудейской традиции: см. Полонский Пинхас. Праотцы в динамике. Ч.1: Две истории сотворения мира // http://esxatos.com/polonsky-dve-istorii-sotvoreniia-mira
[9] Феофан Затворник, свт. Православие и наука. Сборник очерков и поучений. Пермь, 2004. С.79-80.
[10] См.: Там же. С.104, 92, 95.
[11] Нафанаил (Львов), архиеп. Ключ к сокровищнице. М., 2006. С.113-114.
[12] Там же. С.114.
[13] Там же. С.116-117.
[14] Лука (Войно-Ясенецкий), свт. Наука и религия. Дух, душа и тело. Ростов/н-Дону, 2001. С.53.
[15] Иоанн Дамаскин, преп. Точное изложение православной веры. Ростов/н-Дону, 1992. С.72.
[16] Александр (Милеант), еп. Возникновение мира и человека. Опыт согласования Библейского повествования с научными открытиями // http://www.fatheralexander.org/booklets/russian/creation_man_a_mileant.htm
[17] Нафанаил (Львов), архиеп. Указ. соч. С.121-122.
[18] Катасонов В.Н. Христианство. Культура. Наука. М.: ПСТГУ, 2011. С.295.
[19] См.: Ромашко Андрей, свящ. О сектантском происхождении так называемого «научного креационизма» // http://www.bogoslov.ru/text/print/393452.html ; Зворыкин Д., диак. Творение и тварный мир с позиции православия и протестантизма // http://www.synergia.itn.ru/kerigma/rek-lit/nauka/creat/stat/toy05.htm ; Десницкий А.С. Фундаментализм: выход или вызов для православной библеистики? // http://www.bogoslov.ru/text/1240183.html
[20] См.: Моррис Генри. Библейские основания современной науки. СПб.: Библия для всех, 1995. С.41.
[21] Там же. С.42.
[22] Библия опережает науку на тысячи лет: сб. / сост. В.А. Губанов. – М., 1996. – 206 с. Здесь можно говорить о протестантском влиянии, которое направляет ход мыслей автора в поиске научных открытий в Священном Писании и даже творениях святых отцов. Например, существует похожая по названию книга протестантского автора и сторонника научного креационизма Бена Хобринка, которая даже уточняет – на сколько лет Библия опередила науку. (Хобринк Бен. Тайное ставшее явным. Библия – Книга, опередившая науку на 3500 лет. М., 2011).
[23] Бейкер Сильвия. Камень преткновения. М.: Протестант, 1992.
[24] Библия опережает науку на тысячи лет. С.179-180.
[25] См.: Библия и наука. Апологетический сборник / сост. П. Харлаа. – Б.м., 1981. С.71.
[26] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. п. XIV.1.
[27] Под «научным креационизмом» понимается буквальная интерпретация Священного Писания характерная для американского протестантского фундаментализма. Это так называемый «младоземельный» креационизм согласно которому возраст Земли не превышает 10 тысяч лет, весь процесс творения занимает не более шести календарных суток, по 24 часа каждые и полное неприятие эволюции.
[28] Худиев С. Креационизм и эволюция: чужая война//Журинская М., Худиев С. О вещах простых и ясных. Саратов, 2011. С.311.
[29] См.: Там же. С.315-316.
[30] Там же. С.316.
[31] Осипов А.И. Путь разума в поисках истины. М., 2002. С.171.
[32] Цит. по: Худиев С. Указ. соч. С.311.
[33] См.: Мартинетти Дж. Человек, Бог, Вселенная. (Основания для веры сегодня). Милан, М., 1991. С.199.